«То, что я делал в начале по сравнению с тем, что сейчас умею делать — дикость»

Клуб «Серебряная ладья» на съемках документального фильма «Большое Золотое кольцо России». Фото из архива Дениса Писецкого.

Руководитель исторического клуба Денис Писецкий о том, что заставляет современных людей играть в жизнь предков

Екатерина Жмырова

11 июля, 2016 14:53

9 мин

Клуб исторической реконструкции «Серебряная ладья» был основан бывшим выпускником истфака Денисом Писецким чуть больше 10 лет назад. Сейчас в него входят около 50 человек из Тамбова и Уварова. Это и младшие школьники, и молодые люди, уже окончившие учебные заведения. Все они выезжают на природу и стараются с максимальной точностью воссоздать образ жизни разных народов в разные эпохи. «Русская планета» узнала, чем реконструкторы отличаются от ролевиков и почему взрослые люди играют в эти игры.

– Все это началось в начале 90-х годов, когда распался Советский Союз и новые идеи начали будоражить умы населения, — объясняет Денис Писецкий. — Людям захотелось экзотики, чего-то нового, неформального. Именно тогда появилось и начало развиваться очень мощное движение реконструкторов и ролевиков.

– Чем они отличаются?

– Они отличаются, скорее, по форме, чем по содержанию. Реконструкторов, прежде всего, интересует воссоздание материальной культуры, атмосферы, а ролевикам интереснее...

– Подраться?

– Реконструкторы тоже не против подраться. Но нам важен сам процесс рукопашного боя на средневековом холодном оружии. А главная цель ролевиков — воссоздать повседневную жизнь и играть в нее, как в театре, только в реальности. Причем, совсем необязательно по сценарию. Чаще это нелинейный сюжет, стихийная импровизация. Реконструкторов обычно интересует определенная тема, и они, скорее всего, не будут заниматься чем-то другим. А ролевики легко могут переключиться с одной темы на другую, играть в разные игры.

– Какая тема интересует вас?

– Мой клуб специализируется, в первую очередь, на периоде позднего Средневековья XIV–XVI веков. Мы воссоздаем предметы, которые могли быть использованы в древности такими народами, как викинги, русичи, поляки, сарматы, древняя мордва, татары и многие другие. Игровыми формами деятельности мы тоже занимаемся — проводим костюмированные мероприятия, туристические походы, выезды на природу. Все это по определенным историческим сюжетам.

– У вас присутствует краеведческий аспект?

– Конечно. И не просто аспект, это основное наше направление. На юго-востоке Тамбовской области на побережье реки Вороны есть территория, которая в древности называлась Червленый Яр. Там жило много славян, которые в качестве бродяг приходили туда из русских княжеств в период феодальной раздробленности. В XIV–XV веках у них там был целый конгломерат автономных общин под номинальным руководством Золотой Орды. Они вели вольный казачий образ жизни. Мы пытаемся воссоздать облик жителей Червленого яра — одежду, предметы воинского снаряжения, посуду, инструменты, ткацкое оборудование и даже архитектуру. Кроме этого мы занимаемся реконструкцией древней мордвы, которая жила на берегах реки Цны в IX–XI веках, в период основания города Тамбова, европейской тематикой, в первую очередь — восточно-европейской. Некоторые ребята у меня Скандинавией увлекаются, викингами. Но основная наша специализация — это все-таки Червленый Яр. Его специфика в том, что там было многоэтничное население. Там жили как тюрки — татары, половцы, — так и славяне. Мордовский элемент там, кстати, тоже был представлен.

Презентация исторического клуба «Серебряная ладья». Фото из архива Дениса Писецкого.

– И они уживались вместе?

– Вполне. Степень толерантности на территории дикого поля была весьма высокой. Татары дружили с русичами, потому что они зависели друг от друга, у них не было точек пересечения, спорных моментов. Русичи — оседлое население, которое старалось жить вдоль рек. Татары — кочевники, занимали степь, им не нужна была земля, на которой жили славяне. А славянам не нужна была выжженная травянистая татарская степь. Им нужен был лес для промыслов, строительства, чтобы укрываться. Кроме того, они могли предложить татарам свои изделия деревообрабатывающих промыслов. В частности, колеса и детали для телег, которые татарам были жизненно необходимы. Славяне помогали кочевникам переправляться через реки. А татары предоставляли политическое и военное покровительство. То есть было взаимовыгодное экономическое взаимодействие. Естественно, русичи находились в вассальной зависимости, у них были некоторые обязательства, но, судя по археологическим и письменным источникам, они были очень необременительными. Налог составлял около 10 процентов, а часто и вовсе заменялся помощью в переправе скота и купеческих караванов через реки. За что купцы славянам еще и платили. О чем говорят множественные клады золотоордынских монет, найденные на Тамбовской земле.

– То есть то, что татары ущемляли славян — стереотип?

– Это политико-исторический идеологический прием, который использовали русские летописцы с позднего Средневековья в период XV–XVI веков для того, чтобы обосновать притязания московских великих князей и царей на степные территории. Этот пафос пронизывает практически все летописное творчество и многие художественные произведения героического жанра. Золотая Орда действовала против государства. У нее была задача — подчинять древнерусские княжества. Свою агрессию, которая, безусловно, имела место быть, она направляла против князей, княжеских столиц, крупных городов. Татары боролись, в первую очередь, с боярами, дружинниками, княжескими приближенными. Простое население, судя по данным летописей, практически никак в этом не участвовало. Оно страдало от войн как таковых — голода, болезней, пожаров. Татары старались простое население тотально не уничтожать и не порабощать. Факты насильственного переселения славян на золотоордынские земли были. Но, судя по археологическим данным, русское население жило там не так уж и плохо, владело большим количеством замков и ключей (что говорит о том, что у них была собственность, которую надо было прятать), очень качественной керамикой, большим количеством золотоордынских монет. То есть здесь у нас в лесостепи был своеобразный симбиоз между Востоком и Западом, единое этнокультурное пространство, и это стало одной из предпосылок формирования русского этноса. Я считаю, что в этом есть определенный потенциал для нас, есть чему поучиться. Наши предки стремились создать уникальную собственную культуру на основе влияний различных культурных традиций, религиозной толерантности, экономического взаимодействия. Мы занимаемся как раз историей этого периода до распада Золотой Орды, до того, как начались регулярные нападения на Русь с целью захвата пленных и продажи их в рабство, а Российское государство начало подчинять и оборонять территории.

– Что тянет современных людей заниматься историческими реконструкциями? Генетическая память?

– Конечно, романтично думать, что это генетическая память. Я тоже, в принципе, склонен к такой романтике и считаю, что это есть. В человеке изначально на архетипическом уровне заложена тяга к определенным вещам, есть определенные стереотипы и модели поведения. Но все-таки в этих играх главное — возможность приблизиться к природе, побыть в лесу среди деревьев, на земле. Это то, чего так не хватает современным городским жителям.

– Альтернатива для тех, кого банальный шашлык на природе уже не радует?

– Шашлык у нас тоже есть. Это полноценный пикник, на самом деле, отдых, но активный с определенным смыслом, сюжетом, сложной разнообразной деятельностью. По сути, это то же самое, что компьютерная игра, но только ты реально там находишься. Думаю, что дети сейчас уже пресыщены компьютерами и возможность поучаствовать в чем-то креативном, живом, подвижном для них очень важна. Но, опять же, в отличие от предыдущих поколений, современные дети, пересидевшие за планшетами, теряют даже чисто физические навыки. Они менее приспособлены к условиям природы. Их жара угнетает, комары кусают страшно, костер они развести не умеют, а если и разводят, то с риском поджечь что-нибудь, питаются отвратительно и нерегулярно, не умеют следить за порядком, убирать за собой. И вот этому, к сожалению, их приходится учить.

– Вам пришлось осваивать кузнечное дело?

– Да. У нас есть своя мастерская, в которой мы делаем кольчуги, шлемы. Наше мастерство растет. То, что я делал в начале по сравнению с тем, что я сейчас умею делать — это дикость, очень неаккуратная работа. Я же не профессиональный слесарь, не кузнец. А сейчас у меня и инструменты накопились, есть наковальня, разные молотки, чеканное оборудование, разнообразные электрические инструменты. Раньше это вообще все на рельсах делалось, на каких-то блинах, железных колесах от тракторов. Да и методология развилась. Накопились десятки комплектов снаряжения, если не сотня. Хранить все это в одном месте уже невозможно. Мы это распределяем по разным помещениям.

– Можно ли использовать предметы, которые вы делаете, в качестве музейных экспонатов?

– Их можно увидеть в экспозициях областного краеведческого музея. Например, выставка «Легенды и предания Тамбовского края» — это во многом реконструкция. Я шил сумки, пояса, обувь, ремни, которые надеты на манекенах. Все это делалось вручную, не на машинке, с использованием идентичной ткани и кожи, идентичной обработкой, соответствующим кроем. Мы делаем собственные выставки. В Уварове, например, есть выставка, посвященная Червленому Яру. У нас там более 150 предметов. Это полноценная музейная работа. Собственно, к этому мы и стремимся.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе