Новости – Общество
Общество
Дисята и ихтиозавры
Фото сделано 16 апреля 1984 года; предоставлено Галиной Харитоновой.
Ветераны тамбовской ТЭЦ рассказали «Русской планете» о том, как город был электрифицирован
8 октября, 2014 18:39
15 мин
60 лет назад в Тамбове была введена в эксплуатацию единственная в городе ТЭЦ, одно из крупнейших предприятий сферы ЖКХ в регионе. С тех пор жизнь города значительно изменилась — свет, тепло и горячая вода стали подаваться в дома централизованно, в городе начали строить заводы и другие промышленные предприятия. Сейчас Теплоэлектроцентраль входит в состав крупной российской генерирующей компании «Квадра», а когда-то была всего лишь подразделением анилинокрасочного завода. «Русская планета» встретилась с теми, кто работал на ТЭЦ еще до официального открытия и помнит, как все начиналось.
«Отъедимся, отлежимся и снова за работу»
Галина Харитонова приглашает меня в кухню. Диван с вышитыми гладью подушками, фотографии детей и внуков, на столе приготовлены какие-то бумаги — грамоты, черно-белые фотографии, листы с рукописным текстом. Галина Яковлевна начинает осторожно:
– Знаете, я ведь хотела писать мемуары про свою работу на ТЭЦ. Четыре страницы исписала, а потом подумала — да разве сейчас они нужны кому? Моих ровесников уже почти не осталось. Одна я — ихтиозавр.
В 1950 году 25-летняя Галина Харитонова приехала в Тамбов из Ростова. Как и многие в то время прибыла по распределению. Рассказывает, что в 30-х годах планировалось построить в Тамбове большой химкомбинат, в структуру которого должна была войти в том числе и ТЭЦ. Но потом началась Великая Отечественная война и планы изменились.
– В общем, я начинала с самого нуля. Помню еще, как котлован рыли. Для этих работ привлекали заключенных. Управление было в бараке. Строилась ТЭЦ на оборудовании, которое демонтировали в Германии во время войны. Все это было сборное, привезенное с разных предприятий. Но упаковано было очень хорошо, добротно, по-немецки, с инструкцией в каждом ящике. Вообще вспоминается, что холод был жуткий. Зима. Сапогов теплых не было, я была в резиновых. Мы с девчонками разводили костер в металлической тачке, чтобы греться. И так одну зиму, другую. Кончилось все тем, что я серьезно заболела, начались проблемы с почками. А к 35-ти годам уже была инвалидность второй группы.
Галина Яковлевна вспоминает, что на нее, 25-летнюю девушку, легла вся черная работа: доставка оборудования на стройплощадку, контроль за его установкой. Общалась в основном с грузчиками и монтажниками.
– Бывало, что монтажники мухлевали. По документам один трансформатор три раза устанавливали. То есть получается, что оплатили эти работы три раза. И вдруг выясняется, что денег платить за монтаж больше нет. И вот я все это раскопала. А грузчики? Они ведь как разговаривали? Их дело — забросить и сбросить. А сохранность оборудования их не волновала. Об этом должна была думать я. Мы, знаете, как оборудование возили? К трактору привязывали металлический лист, на него клали и везли. Грязь непролазная. А на этом листе можно везти как на санях.
После запуска ТЭЦ в эксплуатацию Галина Харитонова получила должность дежурного инженера. Стала работать в смену. Муж тоже работал на ТЭЦ и тоже посменно. Спрашиваю, не мешал ли такой график семейной жизни.
– Ну почему же, мешал. Мы виделись так: один уходит, второй приходит. Всю беременность в смену проработала. У меня в столе всегда семечки были, сухари, морковка, чтобы тошноту снимать. Знаете, как наших тэцовских детей звали? Дисята. ДИС — дежурный инженер смены, а они — дисята.
Сейчас у Галины Яковлевны две дочери, четверо внуков и четверо правнуков.
– Я сначала, конечно, расстраивалась, думала уж больно мужская у меня специальность. А потом поняла, что в мужском коллективе проще. Сплетен никаких нет. А вот всякие забавные истории вспоминаются. Был у нас такой Мещеряков, он очень хорошо рисовал. Нарисует что-нибудь и передает свои шедевры следующей смене. Тогда был очень популярен мексиканский фильм «Отрубим лапы дьяволу». А у нас начальник был очень вредный Боголапов. Так вот Мещеряков взял и нарисовал картину «Отрубим лапы Боголапову». А еще однажды этот же Мещеряков обычному черному жуку приделал из пластилина хвост и голову как у ихтиозавра. И вот такое чудовище ползало у нас по столу.
– Как вы отдыхали, развлекались? Были ли какие-то вечера, танцы?
– Да как развлекались? Никак. Идем с работы в пять вечера. В магазинах уже ничего нет. Даже хлеба. Нам женщина одна — продавщица в продуктовом — булочки под прилавком оставляла. А в воскресенье ходили на рынок. Покупали свинины, картошки. Отъедимся, отлежимся и снова на работу. Не было никаких развлечений. Вышивали по вечерам.
«Всю паутину нам по углам высветили»
Валентину Лапшину в этом году исполнилось 80 лет. 45 из них он проработал на ТЭЦ. Открывал это предприятие в 1954 году простым мастером, а уходил со званиями ветерана труда и почетного энергетика. Сейчас живет вдвоем с дочерью. Почти никуда не выходит — болят ноги.
Родился Валентин Константинович в Костромской области. После окончания индустриального техникума его и еще пятерых молодых специалистов направили по распределению в Тамбов на анилинокрасочный завод (АКЗ). Но в то время как раз заканчивалось строительство ТЭЦ, надо было принимать в эксплуатацию объекты.
– До запуска ТЭЦ в городе работали маленькие электростанции и котельные, — рассказывает Лапшин. — В административные здания — больницы, школы — электроэнергию подавали от Котовской ТЭЦ. Ее построили раньше. А в жилых домах было печное отопление. Даже в многоэтажках. В подвале была котельная, там работала бригада кочегаров. Топили углем.
– Наверное, запуск ТЭЦ стал большим событием для города? Была ли какая-то торжественная церемония, перерезали ли символическую ленточку?
– Ну что вы, никаких ленточек мы не перерезали. Некогда было. А вообще ситуация получилась интересная. Когда стали запускать первый котел и первую турбину ТЭЦ, оказалось, что город в то время не был готов к такой мощности. То есть нагрузки на ТЭЦ необходимой не было. Промышленность-то была развита слабо. Пришлось отключать все генерирующие мощности, которые были тогда в Тамбове. И даже после этого в общей сложности по городу набралось около восьми мегаватт нагрузки. Это очень мало. Бабульки ругались: «Ох, зачем вы это включили! Всю паутину нам по углам высветили!». Напряжение-то раньше вместо 220 вольт всего 150 было. Лампочки еле светили. Но потом, конечно, потребление электроэнергии стало быстро расти.
Валентин Константинович начинал работать мастером в смену. Трудился восемь часов без перерыва на обед.
– Турбину-то не остановишь. Транспорт по городу тогда почти не ходил. Было всего три автобусных маршрута, и конечной остановкой была Комсомольская площадь. Сейчас место этой остановки стало центром Тамбова. Вот на этом кольце общественный транспорт и разворачивался. А дальше до ТЭЦ шли пешком. Хорошо, что тогда можно было на работу через любую заводскую проходную войти. Тогда заводов-то в городе всего три было: анилинокрасочный, котельно-механический и резинка (Резино-асбестовый завод — Примеч. авт.). К концу 50-х ТЭЦ уже довольно крупным предприятием стала. У нас работали около 650 человек.
Людей с высшим образованием на предприятиях в те времена почти не было. Только у начальников цехов, у главного инженера дипломы были, говорит Валентин Константинович. В начале 70-х, уже будучи взрослым человеком с двумя детьми, Лапшин поступает в ТИХМ на вечернее отделение.
– Ну как успевал? По ночам сидел чертил. Все контрольные делал сам. В основном в группе все, конечно, моложе были. Но тогда это нормально воспринималось — идти учиться, когда тебе уже под 40. Стал заместителем начальника турбинного цеха. Потом, когда уже высшее образование получил, выдвинули меня на председателя завкома.
– А часто ли случались аварии, и по какой причине?
– Всякое было. Аварии случались и из-за того, что оборудование недостаточно качественное и по глупости. Как сейчас говорят, «человеческий фактор». Кто-то недосмотрел, кто-то что-то недоделал. Но ответственности все равно было намного больше. Да и наказывали строго. За нарушение техники безопасности могли лишить премии на целый год. Мы относились к работе как? Раз получил задание — надо его делать.
«Шапку в охапку и в командировку»
Валентина Одинцова живет одна. Из квартиры не выходит, так как почти потеряла зрение. Но, несмотря на это, в комнате идеальная чистота. Много книг — Жюль Верн, сказки Гофмана, Ремарк, Хемингуэй. За стеклом в шкафу хрусталь, хохлома, статуэтки-слоники.
Рассказывать о себе начинает издалека:
– Сама-то я тамбовская. Папа вернулся с войны в 1946-м. Я окончила девятый класс. Семья большая, кормилец один. И вот решила, что в 10 класс не пойду. Тогда в Тамбове только один пединститут был, а педагогом я быть не захотела. Очень уж у нас противная учительница географии была, на всю жизнь мне тягу к педагогике отбила. Да и родители подсказали — закончишь пединститут, отправят в село, а после техникума будешь работать на крупном предприятии в городе. Так я решила быть химиком. Поступила в Котовский техникум, он тогда очень хорошим был, славился своими специалистами.
Однако потом Валентине пришлось перевестись с химического факультета. В итоге она окончила техникум с дипломом электрика.
– Так уж вышло. По семейным обстоятельствам. Без подробностей. Мне тогда мой учитель истории в техникуме сказал: «Ну, наконец-то ты не профессор Минзуркина». Вся группа: «Ха-ха-ха». Сначала-то я расстроилась, ну что это за специальность для девушки — электрик? А когда началась электротехника — интересно стало. У меня математический склад ума — математику, физику щелкала как орешки.
Когда юная Валентина оканчивала техникум, как раз набирали специалистов для дирекции строящейся ТЭЦ. На 22-летнюю девушку легла вся документация — схемы, чертежи, переписка с московским проектным институтом, контроль за поставщиками оборудования.
– В августе 1952 года должны были приехать наладчики. Мне говорят: «Тебя на совещание вызывают». Начальник сказал: «Пусть Одинцова берет свои талмуды и приходит с отчетом». А у меня сердце выскакивает. Прихожу, а там одни мужики, и все специалисты своего дела. В общем, отчиталась и получается, что засветилась я на этом техническом совещании.
Так Валентина стала куратором бригады наладчиков. Она следила за монтажом оборудования.
– В то время мужчины были не такие. Они не были грамотней, воспитанней — нет. Но они были как-то человечней что ли. Чтобы матом выразиться при женщине — такого не было. Может, без меня, они, конечно, высказывались, но в моем присутствии — ни разу. А вообще я в то время не смотрела на мальчиков. У меня любовь была на протяжении всей жизни одна. Предложений было много, но все получали отказ.
Когда пришло штатное расписание новой ТЭЦ и нужно было распределять должности, Валентина была уже не просто на хорошем счету у руководства, а даже могла позволить себе выбирать.
– Меня вызывают и говорят: «Будешь начальником электролаборатории». А я: «Да что вы, нет!». Мне, девчонке 23-летней, предлагают руководить двумя фронтовиками — Агеевым и Ромашиным. У них уже семьи, дети, они взрослые люди. А я книжек начиталась про войну, и было у меня такое отношение к фронтовикам, что их ничем не сломаешь и никак не переубедишь. А начальник мне говорит: «Агеев — хороший парень, но он неграмотный». Наладчики сказали: «Берите Одинцову, мы вам воспитали начальника лаборатории». Но меня не переубедишь. В общем, согласилась я пойти в электролабораторию, но просто инженером под руководство Агеева. Правда, через какое-то время все-таки стала начальником лаборатории.
Когда запускали в эксплуатацию третью машину, проводить наладочные работы Валентине Одинцовой пришлось уже самой. В то время достраивали Саяно-Шушинскую ГЭС, и все московские специалисты были направлены туда.
– Наладку закончили, испытания провели, выявили дефект. Нужно было ехать в Ленинград на «Электросилу». Мне начальник говорит: «Шапку в охапку! Ты налаживала, ты и езжай в командировку». И вот я два месяца пробыла в Ленинграде, сначала по наладочным делам, а потом еще училась. Приезжаю, а мне говорят: «Одинцова, вам выделена бесплатная путевка в Хосту в санаторий».
– Сейчас бы сказали, что у вас головокружительная карьера. Но ведь наверняка были какие-то проблемы. Не было зависти со стороны менее успешных коллег?
– Да вы знаете, как-то так складывалось, что сплетен, которые особенно бывают в школах, в женских коллективах, у нас не было. Обстановка была доброжелательная. Был один случай. Работала у нас в лаборатории такая Нина. Стала заходить в производственно-технический отдел и оттуда приносить сплетни. А им, наверное, от нас носила. И об этом узнал Ромашин, первый монтер. И вот он пришел и устроил скандал, отчитал эту Нину, сказал, если ты еще раз повторишь что-нибудь подобное, то не место тебе будет в лаборатории. Вообще, я хочу подчеркнуть, какие были люди — ни со временем не считались, ни с тем, что выходные. Внутренняя ответственность была. Ведь у всех семьи, дети.
– А ваш муж тоже работал на ТЭЦ?
– Да, Юрий Постников.
– У вас разные фамилии? В то время, мне кажется, женщины оставляли девичьи фамилии крайне редко.
– Ну что вы, наоборот. Семейственность-то на предприятиях преследовалась. Это потом уже про семейные династии стали писать, книги, фильмы пошли. А когда мы начинали, нельзя так было. Как это в приказе будут подряд две фамилии — Постников и Постникова? Но у меня муж был не против. Я когда в ЗАГСе анкету заполняла, подняла на него глаза, а он говорит: «Как хочешь».
– Вашим отношениям не мешало то, что оба работаете на одном предприятии?
– Не мешало. Приходилось работать в унисон, вместе. Бывали моменты, когда после ремонта или испытаний в ночь уходили или на выходные, а ребенка оставить не с кем. И мы с ним так — Юра свое дело сделал, приезжает домой, а меня этой же машиной забирают на работу. А был один раз случай. Юра срочно потребовался на работе, а он с ребенком сидит. Ну начальник и говорит: «Пусть с сыном приезжает, мы его в здравпункт к медсестре отправим». А Мишке еще и трех лет не было, он как давай там орать. Медсестра шапку в охапку, приводит Мишку, говорит: «Ревет, не могу». Ну, я его успокоила, и опять за работу. Вот так вот и жили.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
